1. Главная
2. Я работала кабельщиком в США. Я видела дно Америки

Возрастной ценз: 18+

Подборка откровений из жизни девушки-лесбиянки Лоурен Хоу, 10 лет работавшей кабельщиком в пригороде Вирджинии в Вашингтоне (США)  и повидавшей худшее, что есть в Америке. Клиенты, неадекватные настолько, что вы даже не можете себе такое представить. Особенности оплаты, которые не дают нормально заработать. Нечеловеческие условия работы и ещё много-много нюансов. Присутствует ненормативная лексика.

Я не могу рассказать вам о каком-то особенном дне кабельщика. Не могу сказать, что моя первая клиентка была помешана на кошках. Но, конечно же, я расскажу вам кое-что. Мне приходилось мазать Vicks (лекарство от кашля, пер.) на губы, чтобы хоть как-то перекрыть зловоние ковров и стен, полностью пропитанных кошачьей мочой. Я надевала бахилы, не для того, чтобы не запачкать ковер, а чтобы моча не приставала к моим ботинкам. И, знаете, проблема с кабелем в этой квартире была в том, что его погрызли кошки. И мне пришлось передвинуть мумифицированного кота за телевизор, чтобы заменить перемычку. Аммиак просочился в волокна полиэстера моей ярко синей униформы, проник в пот на моих волосах. Этот запах преследовал меня и на следующем заказе.

А что это был за заказ? Я вообще не помню, как шел тот день. Может это был заказ в Грейт-Фолс, Вирджиния. Хозяйка дома вышла в чем –  то черном откровенном, чего я и не увидела, потому что когда я сталкиваюсь с неуместной наготой, я стараюсь смотреть в глаза. Она ожидала мужчину. А  я лесбиянка ростом 182 см. Если вы увидите меня перед своей дверью в униформе, со стрижкой, которая известна парикмахерам, как «Международная Лесбийская №2», вы, скорее всего, примете меня за мужчину. Так все делают. А она поняла, что я женщина, и это редкий случай. Мы обе посмеялись. Она накинула что-то, пока я меняла кабельную коробку. Она спросила, не нужно ли мне в туалет, я её обожаю за это.

Я работаю кабельщиком в пригороде Вирджинии в Вашингтоне, округ Колумбия в Америке уже 10 лет. И все 10 лет - квартиры, особняки, клиенты, жуки и змеи, телефонные столбы, траффик, холод и жара и дождь, все это смазалось в моей голове. Обычно я не помню работу предыдущего дня, если там не случилось чего-то запоминающегося. «Запоминающееся» это тоже субъективно и меняется каждый день, когда ты видишь то, чего не увидит ни один офисный работник никогда – их коллеги дома в будний день, этакое американское достоинство в трикошках, которых сильно интересует удалили ли они историю просмотров браузера.

Но я точно помнила, что мне нужно попИсать.

И я помню эти маленькие проблески гротеска, но к Дику Чейни я вернусь позже. Сейчас приходит на ум лоббист, выступающий против геев, чей офис был обклеен рамками с благодарностями от журнала Focus on the Family и фотографиями Пэта Буханана и Джерри Фалвелл, но детская комната его сына была выкрашена в розовый и завалена Барби. Сын лицемера говорил, что он все еще мальчик. Тем не менее, ему казалось его сарафанчик очень мил. Я согласилась, сказала, что люблю ромашки, и он расцвел. Его отец отблагодарил меня, а мне хотелось послать его к черту. Как же, черт побери, активно вы работаете, чтобы мир стал самым опасным местом для вашего прекрасного ребенка! Я не стала его ни о чем спрашивать. Просто стояла и смотрела на него, пока он не отвел взгляд. Мне нужна была работа. Но я полагала его сын вырастет и станет его ненавидеть.            

А может следующий заказ того дня это был парень, на листке заказе которого было написано «разъяренный». Это вовсе не то, что вы хотите видеть на листе заказа. Не то, когда ты опаздываешь и все еще хочешь писать, потому что «разъяренный» означает - ты не увидишь там женщину в белье; это точно будет парень, который вытащит свой член, пока я буду настраивать его телевизор.    

После этого заказа я съехала с дороги, когда увидела лошадь. В верхней части Грейт-Фолс. Не так давно Грейт-Фолс представлял собой маленькие фермы и большие поместья. Особняков теперь было больше, чем ферм. Но несколько ранчо все еще здесь есть. Я подозвала лошадь к забору, и она понюхала мои волосы. Я дала ей яблоко. Когда ты забываешь, как дышать, поговорить с лошадью очень помогает.

Может быть «разъяренный» означало «разгневанный fn ch72»  Fox News (полагаю подстрочные новости на Фокс Ньюс в США, пер). Мы их страшно боялись. И было еще хуже, если за комментарием следовало «повторный вызов». Повторный означало, что кто-то уже там был. Если это был кто-то, кому я могла позвонить и спросить, он бы сказал мне: «Будь осторожна. Этот мудак вечно зовет меня «парень». Лучше бы он назвал меня {этим словом}. Да, конечно же, я ему говорил. Я тебе пересылаю письма. Погоди, мне пора. Короче, дело в его телеке. Этот осел повесил плазму над камином. Выставь этому куску дерьма счет, я предупреждал его. Удачи»

Я была уже готова ко всему. Я слышала рыдания, неважно мужчины или женщины. Были словесные оскорбления.  Были угрозы физической расправы. Сказать, что это были просто угрозы, подрывает ощущение того, что ты в чужом доме, не знаешь его территории, где заканчивается коридор, что за той дверью, есть ли у них оружие, а вдруг они прижмут тебя к стене и начнут на тебя орать. Если они остановятся на этом. А если они напишут жалобу, вне зависимости от того, что ты сделаешь. Конечно же, нам разрешено уходить, если мы чувствуем угрозу. Мы просто не всегда были уверены в том, что мы можем. В любом случае, даже если мы отменяем заказ, кого-то все равно пошлют туда позже. «Разъяренный. Повторный заказ». И мы бы потеряли очки, которые нужны нам для хороших показателей.

Очки: На каждый заказ присваивается определенное количество очков – 10 очков за заказ «мой кабель не работает», 4 за дисконнект на линии, 12 за проведение интернета. Нужно набрать около 120 очков в день для хорошего ежемесячного отчета.

Повреждённая линия стоит 10 очков, вне зависимости от того починили мы ее или нет. Мы пытались склеить ее, если находили разрыв. Или заводили временную линию. Но нам нельзя бегать через участок соседа или через улицу. Именно это и произошло с парнем, который сделал бассейн. Во время земельных работ ему повредили линию. Я знала это до того, как пришла. Но он все равно хотел, чтобы я зашла, посмотрела на пустую кабельную коробку. Я зашла, потому что Fox News любит собирать жалобы о грубых техниках.

Ступень трансформатора, где подсоединялась кабельная линия, находился в соседнем дворе. На заднем дворике этого дома была дверь для собаки. Я люблю собак, но я не идиотка. Я сказала ему, что нужно 7-10 дней чтобы протянуть новую линию. Сквозь зубы он процедил, что ему нужна конкретная дата. Я дала ему номер начальника. Все это время его жена находилась на кухне, бесконечно вытирая чистую стойку.

Я сидела заполняла служебные задания и отправляла письма начальнику, чтобы предупредить его о возможном звонке члена культа помешанных, обожаемого каждым кабельщиком, когда его жена постучала в окно моего фургона. Она отошла и позвала меня «Мэм». Это было мило. Ее муж в заправленной рубашке поло спросил мое имя, и я сказала Лоурен. Ему послышалось Лоуренс, потому что оно сочеталось с тем, что он видит, и он спросил, может ли он звать меня Ларри. Парни такого плана пользуются твоим именем, как ружьем. «Ларри, скажи, почему я должен сидеть здесь с часу до трех и ждать тебя, а ты приходишь в 3:17.  Не очень-то хороший клиентский сервис, Ларри. А теперь ты говоришь 7-10 дней? Я очень устал слушать это дерьмо, Ларри». Парням такого плана лучше позволять думать, что ты мужчина.

Она сказала, что ей очень неловко за мужа. Я сказала «Все в порядке». Я сказала, что действительно не могу ничем помочь. Она пыталась сдержать слезы, которые она держала в себе Бог знает сколько. Она сказала: « Когда он смотрит Fox, он ненавидит Обаму. А если нет….» Она все время оглядывалась. Он ее затерроризировал. «Мне очень жаль» сказала я. «Мне нужно провести ему Fox». Я вышла из грузовика.

Соседа с возможной бойцовой собакой не было дома. Соседа с другой стороны – тоже. Но я проверила его аккаунт. Ура. У него не было теле-сервиса. Я проверила его модем на ноутбуке, сигнал отличный. К его кабелю был подключен аттенюатор который понижал сигнал – слишком большой это тоже проблема. Мне хватило, чтобы провести линию от соседского дома до их дома, чтобы этот мудак смог переключить свою ярость с Хэннити. Я помню, что оставила записку на двери соседей, соврала что-то о крайней необходимости использования их интернета. Я была уверена, что сосед поймет про интернет скорее, чем про Fox.

А может следующий заказ был вообще незапоминающимся. Мне нравились такие заказы. Ничего не помнишь, кроме милой собачки. Ну, может, пары пауков. Но к паукам я уже привыкла. Кстати и укусов комаров я больше не чувствую. Если клиент тоже принадлежал рабочей профессии, он предлагал мне воду. Обычно я отказывалась, но это было приятно.

Голубые воротнички всегда были моими любимчиками. Они не относились к тебе, как к прислуге. Они никогда не говорили «Мы просим помощников пользоваться черным ходом». Они не думают, что ты идиот, потому что ты носишь табличку с именем на форме и у тебя мозоли на руках. Книги на их полках не обтянуты кожей. Корешки их книг потрепаны. У большинства, когда ты включаешь телик, он включается не на канале Fox. И они единственные, кто дает чаевые.

Может быть, на следующем заказе мы пришлось залазить на чердак. Бывало температура воздуха была 32, а на чердаке 71.  Из меня выходило пота почти с половину веса, кожа весь день чесалась, как при крапивнице. Однажды, из моего носа даже вышло что-то черное. На чердаке приходится очень быстро работать. Ты торчишь там, не спускаешься, а твои клиенты даже не посмотрят какой степени прожарки ты достиг. Если клиент выказывал хотя бы малую толику гуманности, ты просил перенести визит на утро.

Гуманность оказалась более редкой, чем я себе представляла, когда я только пришла на эту работу. Одна женщина хотела, чтобы я протиснулась в подпол,  в котором было около метра воды и около 30 сантиметров под ее половицами. Около входа проплыла змея. Она сказала это не медноголовка. Как будто мне от этого было легче.

Однажды у нас была метель, хотя, она была пару раз. Снегогедон и Снеговеркилл и Снегбожемой. По-моему Washing Top News дал ей такие названия. Нам пришлось работать. Я поехала по заказу, проблема была в севших батарейках на пульте. Они вообще не думали, что батарейки это их ответственность. Потом они захотели, чтобы я заменила нерабочую линию. Да, именно ту линию электросети в дереве. Да, телефонный столб лежал на дороге, но мы думали, ты что-то сможешь сделать. Я не стала объяснять, почему я не вышла из фургона. Я сделала фото и послала начальнику с подписью «Фигня какая-то».

Большая часть улиц была перекрыта. 90 сантиметров снега это до фига. Полицейский сказал мне, чтобы я свалила с дороги. Начальник сказал «Мы не можем». Мы чиним телефоны, потому что мы считаемся аварийной службой». Телефонных заказов у меня не было. И ни у кого из наших тоже.

Начальники хорошо постарались показать нам, что их волнует, как мы добрались до работы. Диспетчеры отменяли все, что только могли. Мы, техники, много не болтали. Время от времени кто-то кричал в свой Nextel: «Что за хрень! Они убьют всех нас!» А кто-то отвечал «Да им по фиг, братан. Платить то им не придется. Они возьмут у тебя анализы и скажут, что ты был под кайфом. Уроды».

«Им будет не по фиг, когда я протараню фургоном их здание».

«Чувак, я вижу маленький Форд  Рэнджер и я сейчас на него наеду». Начальники ездили на Рэнджерах.

«Черт, я протаранил копов».

«Блин, а откуда ты знаешь, кого ты таранишь? Я не вижу впереди снегоуборочную машину»

Я не могла отвечать. Мой голос отличался. Нам приходилось лишь уповать на гуманность остальных клиентов, потому что нашим коллегам было все равно. Им не приходилось колесить по городу в метель. Вот метель я помню.

Остальные дни, они как-то все смешались. Давайте вернемся в мой воображаемый день. Возможно, следующей у меня была женщина с бульмастифом по имени Отто. Я не очень помню ее, потому что я люблю бульмастифов с их огромными глупыми головами больше. Я сказала, что мне нужно спуститься в подвал. А она говорит «Точно? Там такой бардак». (А когда это было причиной сказать нет). Я объяснила, что сигнал за ее телевизором был очень плохим. А сигнал за домом-прекрасным. Одна единственная линия проходила через шлакоблочную стену и там, похоже, был антенный разветвитель. Она была выше меня. Это я запомнила, потому что, я сама, как уже говорила, высокая. Это вероятно было ее плюсом, учитывая то, что я обнаружила. Я сказала ей то, что говорю всем, кто против вторжения в их личное пространство: «Мне все равно, что там у вас, главное, чтобы не ребенок в клетке». Дети в клетке это было бы невообразимым ужасом. Хорошее место, чтобы подвести черту.

Самое время будет сказать, если вы планируете выращивать огромное количество марихуаны, я уважаю ваше желание. Но тогда не используйте антенный разветвитель за 3 бакса на вашей ТВ линии. Рано или поздно к вам придет техник и спустится в подвал. И вам придется выдать ему пакет с травкой, чтобы ваша паранойя прошла. Это приветствуется, поймите меня правильно. Наркоманы, я вообще вас обожаю. Вы никогда не кричите. Мне можно воспользоваться вашей ванной, потому что вы под кайфом. Вы никогда не жалуетесь. Но, возможно, телевизор это не самое эффективное место прятать бульбулятор, когда к вам приедет техник.

В общем, мама Отто рассмеялась и говорит «Не, там не ребенок». Я подумала секунду. Она пошла вниз спросить у него разрешения. И тут я получила разрешение спуститься в темницу, где сидел человек в клетке. Я уже не помню, была ли у нее проблема с ТВ разветвителем. Возможно, была. А по истечении нескольких лет, тебе уже даже такая темница не интересна. Сексуальные работники-то дают чаевые.

А может следующий заказ это был мелкий хулиган, который ходил с маленьким чайничком и бил своих детей. Иногда это так очевидно. Некоторые из нас могут распознать их по взгляду и по аромату страха в воздухе. Он проводил меня до офиса. И потерся о мою задницу, когда я наклонилась чтобы отключить модем. Иногда я такое пропускаю. Иногда ты просто чувствуешь, с кем не стоит вступать в перепалку.

Таких бывало полно. Таких забыть сложно. Они всасываются в твою кожу, как кошачья моча. Но смыть их невозможно. И, частично, поэтому я не против, что меня порой принимают за мужчину. Каждый раз мне приходилось считать шансы на что-то худшее, против шансов вернуться в фургон.

У одного из таких подонков костюм стоил дороже моей машины. Я даже не догадываюсь, сколько стоит его улыбка. У него был лифт в трехэтажном особняке. Похоже, он думал, я ему принадлежу. Я сломала ему нос плоскогубцами. Он назвал меня мужеподобной. Надеюсь, я испортила ему костюм. Но очки потеряла.

Я вернулась в фургон. Фургон стал моим домом, офисом, столовой. В нем я чувствовала себя в безопасности. В фургоне я могла остановиться возле какого-нибудь парка, выкурить сигарету, почитать новости, проверить Фейсбук, продышаться и перестать плакать. Я все это делаю, только если есть где припарковаться, желательно в тени. Нас мониторят через GPS. Но если я оставалась близко к маршруту, я всегда могла свалить вину на траффик. Это Северная Вирджиния. Траффик тут есть всегда.

Может быть, поэтому я опаздывала на следующий заказ и мой диспетчер, мой начальник, еще один диспетчер и этого диспетчера начальник звонили мне и спрашивали мое расчетное время прибытия. Этот заказ отменился.

Разъяренный не всегда означает разъяренный. Иногда это значит, что его интернет чинили три техника, и никто его не выслушал. Ему сказали, что починили. Вчера он делал ставки на поезд. Какой-то уникальный экземпляр. Он за последние пять лет видел только один такой на eBay. Показал мне свою коллекцию. Его гараж был размером с институтский спортзал. Но его чувствительная Тойота была припаркована снаружи. Гараж был только для поездов. У него был Олд Вест для запада США. И Швейцария для востока. Но тот поезд, который хотел он, ушел кому-то в Огайо, так как его интернет вылетел и он продул аукцион. Он не был разъярен. Его сердце было разбито и никто его не слышал.

Я помню, он начал щелкать кликером для дрессировки собак, когда я сказала, что сигнал модема стабильный. Он сказал, ему очень жаль. Кликер помогал ему оставаться спокойным. Ну, я сказала, что попробую. Моему стоматологу не нравилось, когда я стискивала зубы. Он сказал, «Они все приходят и говорят, что все ОК, а по факту он не работает».

И примерно в это время мой начальник осознал, что я хорошо справляюсь с работой, с которой не могли или не хотели справиться парни. И особенно хорошо с клиентами, которые сами разбирались. Эти парни рассматривали кабель, как предмет науки. Ты говоришь канал - а они тебе его частоту. Они могли сказать коэффициент ослабления тока на 3 метра в зависимости от марки кабеля. Клиенты это идиоты, которые не знают, что такие ошибка битрейта от потери пакетов. Я смотрела на кабель, как на водопровод или что-то подобное. Я люблю чинить. Некоторые клиенты – идиоты. Многие хотят, чтобы вещи работали так, как им обещали. И в водопроводе у этого парня была течь. Я не обратила внимания, когда они объясняли мне, почему помехи ухудшаются ночью, или я сразу после теста об этом забыла. Но я знала, что это так. Когда он сказал, что проблема случается только ночью, я стала искать течь. Снаружи был один плохой фиттинг. Три парня пропустили этот момент, потому что не слушали его. Потому что он другой. Потому что он всего лишь клиент. А все клиенты идиоты.

Как-то раз, на шестом году моей работы, я тренировала одного парня. Его наняли по цене на 5 баксов выше моей, то есть его зарплата была на 31% выше. Я навела справки. Вообще нам не разрешают обсуждать зарплату. Но нам и травку курить нельзя, но мы же курили. И под опиатами  тоже работать нельзя. Я не выношу опиаты. Но если бы мне захотелось, было полно ребят, которые тырили их из ванных комнат клиентов. После любого собрания я могла купить все, что мне нужно.

Но про зависимости от опиатов вам никто не говорит. Люди страдают, потому что, если ты не пошел в колледж, единственным способом заработать на жизнь был риск собственным здоровьем и жизнью – сантехники, электрики, сборщики пара, сварщики, механики, кабельщики, обходчики, рыбаки, мусорщики, вариантов предостаточно.

Это все считается мужскими профессиями, потому что требуют довольно большой силы. Чем больше риск, тем больше стоимость. Но ты не можешь расслабиться, когда у тебя болит спина от таскания 40-кг лестницы, которая превращается в парус на ветру. Ты не можешь привыкнуть сидеть за столом, когда твои колени или лодыжки сдаются от ползанья по чердакам, под столами, в узких проходах. Когда у тебя болит локоть с тех пор, как ты отключила линию и твое тело стало нейтралью на электро-ответвлении и 220 вольт проходят через твое тело и выходят в землю. Когда твои руки становятся бесполезными лапами на высоте 10 метров от земли на телефонном столбе, а твоя кожа примерзает к металлическим вентилям.  И вот ты принимаешь пару таблеток, чтобы как-то справиться с днем, с неделей, с годом. Если тест на наркотики покажет содержание болеутоляющих, ты скажешь, что у тебя был рецепт с того раза, как ты упал с крыши. Потому что это еще один нюанс нашей работы, когда ты поранишься, ты проходишь тест на наркотики. Если ты покурил вечером накануне, чтобы расслабиться или потому что от боли ты не мог уснуть, тогда компания не должна тебе платить, если твой фургон скатится с ледяной горки 3 недели спустя. Я накуривалась, чтобы освободить голову и тело каждый вечер. Но это было рискованно.

Мне, наверное, стоило бы воровать таблетки. Это бы прикрыло то, что я делала меньше, чем любой техник, с которым я разговаривала. Им не нравилось, когда я говорила о своей зарплате. Кто-то работал гораздо дольше. Кто-то нет. Я была единственной девушкой, какого черта я вообще тут работаю? Потому что я не ходила в колледж. Я служила в ВВС. Но они выгнали меня за то, что я гей. Потом я работала в гей баре, Home Depot, Starbucks, Lowe’s, 7-Eleven, водителем ливреи, в строительстве, стригла собак и работала еще на 10 других стрёмных работах. Пока мне не предложили зарплату на пару баксов больше, достаточно чтобы платить аренду, это была работа кабельщиком.

Мой начальник не знал, по крайней мере, говорил, что не знает нашу зарплату. Но говорил, что позаботится о ней, и это было правдой. Он сказал, что проблема была в моих цифрах, они всегда были ниже, чем у большинства парней. Я про те очки. Так что мои надбавки на протяжении многих лет были ниже, чем у остальных. Тут математика не всегда срабатывала. Хоть это и правда. У меня всегда было меньше очков. Они же основываются на количестве заказов в день. По бумагам я была ужасным работником. А то, что я была офигенным техником - не считалось. Очки это то, что было важно. Очки, как я сейчас понимаю, были причиной, почему я проводила большую часть 10 лет, думая о туалетах.

Парни могли пописать в комнате с кранами, в любой области, где были деревья, у стены с открытой дверью фургона, в бутылку от энергетика, которая валялась у них в фургоне. У меня не было такой возможности. И я не просилась в туалет у большинства клиентов. Если мне надо было пописать, я ехала в 7-Eleven или в McDonald’s или в овощную лавку, но не во всех были общественные туалеты. Я знала все чистые туалеты в стране. Я знала туалеты с одной кабинкой, потому что, учитывая, как я выгляжу, общественные туалеты не были безопасным местом для меня. Но между особняками Грейт-Фолс не строят 7-Eleven. Один такой перерыв на туалет и я уже отставала от всех.

Ребята могли позвонить и позвать на помощь. Не проблема. Если звонила я, многие из них не отвечали. Кого-то я уже просила и огреблась за то, что не могла сделать что-то, что не смогли сделать они. Один из них сказал, что моя киска отлично пахла, когда он держал мою лестницу. Еще один все время спрашивал, пробовала ли я член. Говорил, что мне это нужно. И большую часть времени, я говорила себе, что выдержу все из домогательства и поддевки. Но я не звонила им и не просила о помощи. Иногда мне приходилось переносить заказ, потому что не было никого, кто мог бы мне помочь. А перенос заказа означал, что я еще потеряю очки.

Поэтому мои цифры были всегда ниже цифр мужчин. Мне никогда не удавалось быть хорошим работником, точно не по цифрам. Но был один способ.

Я работала с одним парнем постарше, ветераном, как я. Обычно я хорошо с ними ладила. И он не был исключением. Однажды, после того, как я объяснила ему, зачем я ему позвонила, он сказал, что все понял. Он сказал, что ветераны реже относятся к нему как к дерьму потому, что он черный. Вероятность, что они работали с черными раньше, выше. Это было понятно. Но, когда я спросила, как он держал высокий уровень очков, видя, что он работает гораздо медленнее других ребят, он сказал, что заканчивал работу каждый день в 7. Работал последний заказ бесплатно. И это поднимало его средний балл. А я не хотела работать бесплатно. Был год, когда компания решилась на маленький эксперимент: они выбрали пару людей из каждой команды, позволили им брать проблемные звонки, пара техников заваливала эти заказы, и давали им время на устранение проблемы.

Время было важным фактором. Время это то, почему я не могу сказать в какой день, неделю или год это произошло. Потому что за 10 лет работы кабельщиком, времени у меня не было. Я бегала от одного заказа к другому, иногда печатая что-то на ноутбуке, обычно, параллельно разговаривая с диспетчером, начальником, клиентом или другим техником по телефону. Надо пописать, бежишь обратно, потом торопишься к следующему клиенту, чтобы он не успел позвонить и нажаловаться, что ты опоздал, и чтобы диспетчер не отдал твой заказ другому технику, а ты не потерял очки. Первые годы я искала дома по картам. Потом шаталась по улице, считая до 70012, потому что, мне нужен был дом номер 70028, но никто не счёл важным писать номера домов на улицах. Мне говорили, что мне нужно самой отмечать их на карте. Еще один такой плохой месяц и меня вышвырнут с работы. Может, теперь вы поймете, почему я старалась не отказываться даже от самых опасных заказов.

После нескольких лет работы, я восстанавливалась большую часть свободного времени. Я приходила домой и не могла прочесть даже одну страницу книги и запомнить, что я прочла. Я была в депрессии. Но я этого не знала. Я слишком устала, чтобы думать, почему я не могу спать, почему я перестала есть, почему мне было так стыдно во что превратилась моя жизнь.

Иногда по ночам, когда мне не спалось, я думала, что и через 10 лет я буду заниматься той же хренью каждый день, пока мои колени, локти и спина просто не откажут мне. Я думала, что лучшее, что может случиться, это если я серьезно поранюсь, но не настолько серьезно чтобы забыть, что у меня в холодильнике синтетическая урина, тогда я, может, буду сводить концы с концами, работая на компе. Часто по утрам я просыпалась и думала минутку. Хочу ли я умереть сегодня? Думаю, выдержу еще день. Если дотяну до выходного. Я пыталась пойти учиться. Но программирование меня сильно утомляло. В любом случае, я пропускала большую часть уроков, потому что мне приходилось работать допоздна.

Но именно в тот год, работать кабельщиком было не так плохо. Бывало, я начинала рано утром с пары заказов. И в оставшееся время, они мне выдавали по одному проблемному заказу за раз. И у меня была куча времени, чтобы их исправить. Вот так я стала техником Чейни.

Мне позвонил начальник и сказал: «Посмотри, что за заказ я тебе только что скинул. Не благодари». Я увидела имя: Мэри Чейни, дочь бывшего вице-президента. Я не знаю, почему он подумал, что я должна быть ему благодарна. Я ему перезвонила. «Ты что, черт побери, имел в виду?»

«Я думал, ты будешь счастлива. Они ж лесбиянки».

«Чувак. Они замужем». Он ничего не сказал, а я добавила «Погугли и скажи, ты реально думаешь, ты мне делаешь одолжение?»

Он сказал, что я злюсь только потому, что они республиканцы. А я сказала, что злюсь, потому что Дик был гребаным преступником. Он назвал меня коммунисткой. Сказал, что пара парней была уже на заказе. Проблема с интернетом. Выбора у меня не было. Но так как надо мной больше не висела необходимость выполнять 12 заказов в день, я поняла, что могу круто и весело проводить время на работе, шутить с боссом по поводу одолжения Чейни, так как все мы, блин, лесбиянки.

Мери Чейни не было дома. И это было прекрасно. Чем дальше я была от Дика, тем легче мне было держать рот на замке. Ее жена была очень дружелюбной и разговорчивой, какими обычно бывают старики к которым с самого Рождества никто не заходил. В доме было несколько проблем. Я исправила одну. Она позвонила моему начальнику, и мне пришлось вернуться и исправить еще одну. Ну, в итоге, я все починила.

Через пару месяцев, мне позвонил босс и начал с фразы «Ты только не убивай меня». Он послал меня к Дику Чейни. Дик был дома.

Его ассистент или секретарь, а может охранник, сопровождал меня везде, пока я проверяла уровень сигнала и соединения. Я и правда нашла системную ошибку снаружи. Я просто хотела убедиться, что в этот гребаный дом я больше никогда не зайду. Дик зашел в офис пока я еще работала. Он читал кипу газет и прошел мимо меня. Я сказала ассистенту, что понадобится около недели. Я бы сделала это. У него был номер моего начальника.

Он сказал что-то вроде «Вы же понимаете, что это бывший вице-президент».

Чейни поднял глаза.

Меня обуяла паника и я сказала первое, что мне пришло в голову: « Ну, да, можете пытать меня, если ему станет от этого легче, но неделю это все равно займет» и вышла.

Это был последний заказ на сегодня. Всю дорогу я думала о сотнях более подходящих фраз, которые надо было бы сказать. В конце концов,  я позвонила начальнику и сказала, что я случайно упомянула пытки. Он засмеялся и сказал, что я победила. Он не станет меня больше посылать к Чейни. Я даже не знаю, жаловались они или нет. В любом случае, он мне ничего не сказал.

В том году я встретила русского бандита, которого реально звали Иван, уже от одного этого факта мне было смешно. Ходили слухи о бандитских домах. Ребята говорят они бывали в таких. Мой тренер сказал, если тебе придется ехать туда, в Фэрфакс, постарайся не замечать то дерьмо, которое ты видеть не хочешь. Я пыталась выпытать у него подробности. Но он ничего не сказал. Я думала, он гонит.

Русский бандитский дом был на улице Вейплс Милл. Это был солидный особняк, который был похож на распухший Оливковый Сад. Я запарковалась за целым рядом Хаммеров.

Иван был довольно крупным с ушами в форме цветной капусты. Он встретил меня у двери. Сказал: «Пожалуйста, проходите». Я пошла за ним в офис. Та же самая коллекция книг в кожаном переплете, что и в большинстве особняков. Похоже, они идут в комплекте с домом. Модем стоял в маленькой подсобке. Сигнал выглядел так, как будто был плохой антенный разветвитель. (Помните я вам говорила про дешевые разветвители?). Я сказала, что где-то стоит плохой разветвитель и мне нужно проверить подвал. Он сказал: «Это невозможно».

Я ответила: «Тогда я не смогу починить». Он ничего не сказал, непонятно было, понимает ли он английский или нет. И я добавила «Нет подвала, нет интернета».

Он выглядел обеспокоенным. Смотрел то на дверь, то на меня. Как щенок, который думал, где ему пописать; большой, сильно татуированный щенок. Я сказала: «Знаете, если там нет ребенка в клетке, мне по фиг»

Он кивнул и сказал: «Подожди здесь. Я тебя позову». Я ответила, что подожду. Я слышала его в коридоре. Слышала русский язык, какие-то несвязные слова. Пару дверей открывались и закрывались.

Иван вернулся, раскрыл ладонь и показал мне пакетик с кокаином. Он даже принес ложку для икры и сказал: «Ты должна попробовать». Я, если честно, засмеялась. Он расстроился, что я смеялась. Я сказала ему: «Знаете, я не могу, я на работе. Но домой бы взяла на вечер». Это был один из первых заказов на сегодня. Я не хотела испытывать, каково это вскарабкиваться на телефонный столб под коксом.

Он сказал: «Нет, ты должна попробовать». В этот раз он сделал акцент на слове «должна». Я сказала, что у меня гайморит (Это правда и это реально бесит). Он не понял. Я пантомимой объяснила ему, что значит гайморит «нос, кокс, плохо, нельзя дышать». Он обрадовался. Эту проблему он мог исправить. «Погоди».  Теперь я была щеночком.

Он вернулся с маленьким круглым зеркальцем и маленькой горсткой кокса и сказал «Вот так лучше». Я стояла и не понимала, что мне дальше делать. Я надеялась, что это какая-то странная бандитская традиция, типа того, как когда вы встречаетесь с русскими, они заставляют вас пить водку шотами, и потом вы становитесь друзьями. Но я не очень лажу с водкой. Да и с коксом тоже. Наркотики сильно на меня действуют.

Он подошел ближе и показался мне старше и очень грустным. Он сказал: «Я хочу сказать, тебе будет лучше, если ты попробуешь. Если не попробуешь, то тебе будет хуже». Я поняла, что, похоже, он хотел меня убить, и ему от этого было очень стыдно. Я нюхнула.

Ему явно полегчало. Он улыбнулся как гуфи и сказал «Отлично. Да. Это ты правильно решила». Он повел меня в подвал.

Мне кажется, сердечный приступ у меня начался уже на лестнице. Но было круто, если честно. Лучший приступ, который у меня был. Я не думала, что мои глаза могут так широко открываться. Но это не помогало мне лучше видеть.

На столе стояла куча сладких игровых компьютеров без интернета. Все ребята валялись на диване и смотрели футбол. Шел Кубок Мира. Один парень показал на меня и спросил что-то у Ивана. Иван сказал «Да, конечно». Это я поняла по-русски. И парень показал мне большой палец: «Крутое дерьмо, да ведь?». Я согласилась, дерьмо было крутое. Я починила их антенный разветвитель и свалила оттуда.

После этого к нам пришел новый региональный менеджер. Он называл меня «юная леди». Я попросила не делать этого. Мой старый дружок сказал, он назвал меня гребаной лесбухой, когда я вышла из комнаты. Компания стремительно разорялась из-за того, что «никому блин больше не нужен был кабель». И я снова вернулась к гонке за очками. В итоге, моя лодыжка вышла из строя.

Я помню мой последний день. Было большое собрание. Ненавижу их. В них есть только одна  классная вещь, когда они проигрывают хорошие отзывы о кабельщиках от довольных клиентов. Если у тебя был такой, ты получал подарочную карту на 20 баксов в Best Buy. У меня было полно звонков, меня любили старушки. Я программировала им пульты. Но мои отзывы они никогда не включали, потому что они мне понимали, что делать с клиентами, которые считают, что я «приятный парень». На прошлом собрании они дали награду парню. За 10 лет я ни разу не взяла ни больничный, ни отгул. У него же было четверо детей. Может, им не помешал бы отпуск. Но с таким подходом меня никогда бы не повысили в компании.

Я не смогла вернуться после операции. Моя лодыжка никак не заживала. Мне нужно было письмо от отдела кадров, чтобы оформить инвалидность. Просто звонок. Но они перевезли отдел кадров в другое место, и никто не отвечал на почту. Поэтому, я пошла работать в гей бар. Там ужасно платили. Но мне нравилось ходить на работу. Я не мучилась по ночам, где пописать. И никто не звал меня Ларри.

Лоурен Хоу родилась в Берлине, росла в семи странах и в Западном Техасе в США. Была летчиком ВВС, бариста в зеленом фартуке, бартендером, водителем ливреи и, временно, кабельщиком. Ее работа появилась в Granta, Wrath Bearing Tree и The Guardian. Живет в городе Остин, Техас.

Перевод статьи «I Was A Cable Guy. I Saw The Worst Of America»,
www.huffingtonpost.com, декабрь 2018 г.,
Возрастной ценз: 18+